Поворот к лучшему - Страница 92

— Привет, Мартин, — сказал Джексон фальшиво-товарищеским тоном, потому что человечек звучал слегка выбитым из колеи. — Я могу вам помочь?

— Мистер Броуди, я хотел спросить, не смогли бы вы сделать мне одолжение?

Джексон больше не мог слышать слово «одолжение» без мысли о его тайной подоплеке.

— Конечно, Мартин. У меня на сегодня никаких планов. И называйте меня «Джексон».

— Что будешь сегодня делать? — спросила Джулия, уже полностью одетая и слишком поглощенная своими собственными планами на день, чтобы искренне интересоваться его.

Она делала макияж перед маленьким зеркалом на кухонном столе. Апельсины, сложенные горкой на стеклянном блюде, слегка присыпало пудрой. Джексон не помнил, чтобы они покупали фрукты.

— Есть работа.

— Работа?

— Да, работа. Кое-кому нужна нянька.

— Нянька?

Джексон подумал, не повторяет ли она ему механически то, что он ей говорит. Именно так должна поступать королева, нет? Создавалось впечатление вежливой беседы, впечатление, что ты по-настоящему заинтересован тем, что тебе говорят, без необходимости вступать с собеседником в хоть сколько-нибудь значимое взаимодействие или даже просто слушать. Чтобы проверить теорию, он сказал Джулии:

— А потом я подумал, что мог бы пойти утопиться в Форте.

Но вместо того чтобы спопугайничать «в Форте?», Джулия развернулась и задумчиво уставилась на него, смотря, но не видя, и произнесла:

— Утопиться?

Джексон тут же понял свою ошибку. Старшая сестра Джулии, Сильвия, утопилась в ванной, продемонстрировав несокрушимую силу воли, и Джексон почти восхищался ее поступком. Она была монахиней, и он полагал, что годы дисциплины закалили ее душу не хуже железа. Его собственная сестра не утонула, ее изнасиловали, задушили и бросили в канал. Вода, везде вода. Он с Джулией были связаны водой. «Это какая-то кармическая конкатенация», — однажды выдала она. Ему пришлось посмотреть слово «конкатенация» в словаре, оно смахивало на католический термин, но оказалось, ничего подобного. От латинского catena — «цепь». Цепь улик. Цепь из дураков. Теперь он жалел, что не получил настоящего образования вместо армейского. Хорошая школа, ученая степень — мир, в котором росла его дочь. Мир, в котором выросла Джулия, но посмотрите, каким гнильем он для нее оказался. Ему хотелось рассказать Джулии про женщину в Форте, про то, как он сам чуть не утонул, но она уже вернулась к себе, наложила помаду, изучила свои губы в зеркале с профессиональной отрешенностью, причмокнула и состроила рожицу, словно хотела поцеловать свое отражение.

Джексон спросил себя, что это значит для отношений, когда ты не можешь рассказать «предмету обожания», что тебя вытащили из воды, как тонущего пса. Счастливчик — как же иначе — так звали ту собаку, которая весело сиганула с пирса в Уитби. У владельца собаки, первого из утонувших в тот день, были жена и восьмилетняя дочь. Интересно, что же в итоге случилось с собакой. Забрал кто-нибудь Счастливчика домой?

— Но ты управишься до спектакля? — спросила Джулия.

— Спектакля?

Направляясь к двери, Джулия сказала:

— О, пока не забыла, ты сделаешь мне одолжение? Я занесла карту памяти в аптеку здесь рядом. Если у тебя нет ничего совсем неотложного, может, ты заберешь фотографии?

— А если у меня есть что-то совсем неотложное?

— Правда? — В голосе Джулии было больше любопытства, чем сарказма.

— Стой, подожди. Какие фотографии? Какая карта памяти?

— Из нашего фотоаппарата.

— Но я потерял фотоаппарат. Я же говорил тебе, что потерял его в Крэмонде.

— Знаю, а я говорила тебе, что позвонила в отдел находок полицейского участка в Феттсе и оказалось, что она у них.

— Что? Ты ничего такого не говорила.

— Еще как говорила, если только в постели со мной не лежал кто-то другой и не притворялся Джексоном.

Когда это Джулия нашла время сходить в аптеку, наполнить вазу фруктами, позвонить по телефону, пообедать с Ричардом Моутом? А для него у нее не нашлось ни секунды.

— Скотт Маршалл, — беспечно продолжала она, — милый мальчик, который играет моего любовника, съездил в Феттс и привез ее.

— И они просто так ему ее отдали? — Джексон был поражен («моего любовника» — она так запросто это сказала). — Без всяких доказательств?

Он подумал о заключенном в камере изображении мертвой девушки. Кто-нибудь уже видел его, распечатал?

— Я описала первые три снимка на карте памяти по телефону, и это их вполне удовлетворило. Еще я сказала, что некто по имени Скотт Маршалл приедет их забрать. Он предъявил им водительское удостоверение. Боже мой, Джексон, нам что, нужно перебрать каждую деталь полицейской процедуры в отношении потерянного имущества?

— А что там на первых трех снимках?

— Ты меня проверяешь?

— Нет-нет, я просто заинтригован. Я понятия не имею, что на них.

— На них ты, — сказала Джулия, — на них ты, Джексон.

— Но…

— Милый, прости, мне пора бежать.

Неудивительно, что махинации с подлинностью личности стали таким популярным преступлением. Аптекарь оказался таким же беспечным, как и полиция, — несмотря на то что у Джексона не было ни чека, ни доказательств, что это его фотографии, стоило ему сказать, что Джулия Ленд сегодня утром отдала их на распечатку, как ему их тут же вручили. Аптекарь одарил его понимающей улыбкой и сказал: «Да, сейчас-сейчас», поэтому он предположил, что Джулия испробовала на нем всю силу своих чар торговки апельсинами. Если перед ней был мужчина, будь он хоть восьмидесятилетний старик на костылях, Джулия флиртовала бы с ним, помогая ему перейти через дорогу, потому что — и это была одна из причин, почему он ее любил, — она принадлежала к тем людям, которые переводят стариков через дорогу, помогают слепым в супермаркетах, подбирают бездомных кошек и раненых птиц.