— Все равно… — сказал Сэнди, словно только что уличил Луизу в сокрытии доходов.
— У вас в Гленкресте проблем никаких нет? — спросила Джессика.
— Каких проблем?
— Ну, вроде проседания грунта.
— Чего?
— «Реальные дома для реальных людей», — пропела Джессика. — Поговаривают, что Грэм Хэттер идет ко дну.
— Идет ко дну? Ты говоришь как персонаж «Чисто английского убийства».
В этом была вся Джессика, Луиза четко представляла, как та возвращается домой со службы, закидывает свои ножищи на стул, лопает взятый навынос ужин и смотрит «Чисто английское убийство».
— За что он «идет ко дну»?
— Птичка нашептала, что его собираются взять за отмывание денег, это кроме всего прочего. Судя по всему, его дело весит тонну, коррупция в высших сферах и тому подобное.
— Птичка нашептала?
— У меня подруга в отделе по борьбе с мошенничеством.
— Правда? У тебя есть подруга?
— Назови мне известную женщину, которая утопилась, — попросила Луиза.
Джессика бросила на нее нервный взгляд, определенно подозревая, что становится жертвой этакой интеллектуальной дедовщины, тайного знания, которым необходимо обладать, чтобы носить штатское. Ее коротенькая бровь задергалась от усилия припомнить то, чего она и так не знала, да еще и ухитрилась забыть.
— Видите? — сказала Луиза, не дождавшись ответа. — Женщины редко топятся.
— Мне больше нравится «Я шпионю», — заявил Сэнди Мэтисон.
Все утро, пока Луиза была в суде, ее поредевшая от гриппа команда занималась опросом жителей домов в окрестностях предполагаемого происшествия. Видел ли кто-нибудь что-либо необычное, видел ли кто-нибудь, как женщина заходила в воду, видел ли кто-нибудь женщину с берега, видел ли кто-нибудь женщину, видел ли кто-нибудь что-нибудь в принципе? Нет — на все вопросы. Водолазы вернулись ни с чем. Луиза видела, как они вылезали из воды, — люди-лягушки, как их когда-то называли, теперь так редко кто говорит. Они напомнили ей «Человека из Атлантиды».
Они гонялись за призраком, за бликом света на воде.
— Мне тоже являются мертвецы, — многозначительно протянула Джессика.
Единственными происшествиями в Крэмонде за последние дни была сработавшая вхолостую автомобильная сигнализация и сбитая машиной собака. Вроде собака быстро шла на поправку. Уровень преступности на грани фантастики — вот что ты получаешь, отвалив маленькое, но состояние за то, чтобы жить в одном из самых приятных мест Эдинбурга.
Она показала своим людям розовую визитную карточку, позаимствованную в морге, без подробностей о том, как именно она к ней попала, и сказала, чтобы они расспрашивали по окрестностям, не слышал ли кто-нибудь об «Услугах», но, судя по всему, законопослушные бюргеры Крэмонда не вращались в тех кругах, где девушки раздавали направо и налево розовые визиточки с телефонными номерами.
Луиза отправила пару полицейских прошерстить дешевые ювелирные магазины на предмет золотых сережек в форме креста.
— Просто не верится, сколько там девятикаратных цацек, — отрапортовал ей один из них.
Оказалось, что сережек-распятий в продаже больше, чем можно было подумать, но ни в одном магазине не вспомнили, чтобы такие покупала блондинка пяти футов шести дюймов ростом и весом сто двадцать фунтов.
«Девушка с крестообразной сережкой» — прямо потерянное полотно Вермеера. Луиза ходила на «Девушку с жемчужной сережкой» в «Филм-хауз» за компанию с подругами, такими же одиночками, как она. Этот фильм был рассчитан на одиноких женщин определенного возраста — приглушенный, трогательный, полный искусства — и вгонял в депрессию. Он (на мгновение) разжег в ней желание переселиться в Голландию XVII века. В юности она часто фантазировала о прошлом, в основном из-за ужасов настоящего.
— Кто занимается убийством в Мёрчистоне? — спросила она.
— Роберт Кэмбл и Колин Сазерленд, — тут же выдала Джессика. — Убийство знаменитости — повод задействовать больших шишек.
— Знаменитости?
— Ричарда Моута, — небрежно сказал Сэнди Мэтисон, — комик из восьмидесятых. Вы не слышали, что случилось?
— Нет, а что? — Это имя было ей смутно знакомо. — Они опознали не того человека, — сказала Джессика.
— Шутишь.
Сэнди рассмеялся:
— Как выяснилось, он жил с другим парнем, писателем, да?
Он переглянулся с Джессикой (сиамские близнецы, ей-богу), которая кивнула и продолжила сама:
— И он носил часы своего любовника.
— Который был?.. — Луиза была совершенно сбита с толку.
— Ричард Моут, — с театральным терпением продолжала Джессика, — носил часы другого парня. Своего любовника. А любовник — вдумайтесь — писатель-детективщик.
— Жизнь подражает искусству, — изрек Сэнди, словно сам это только что придумал. — Алекс Блейк. Слышали о таком?
— Нет, — сказала Луиза. — Они опознали его по часам?
— Ну, значит, лица у него больше не было, — небрежно заявила Джессика. Таким тоном обычно спрашивают: «Тебе полить картошку фри уксусом?»
Луиза готова была проглотить лошадь, она ничего не ела с самого завтрака.
— Ты захватила что-нибудь поесть? — спросила она У Джессики.
— Простите, босс.
Наглая корова. Луиза ей не поверила. Невозможно так растолстеть, не имея постоянного доступа к еде. Да, Луиза знала, что должна была бы испытывать сестринские чувства, ведь женщин в полиции только четверть от всего личного состава, им следует поддерживать друг друга, бла-бла-бла, но, откровенно говоря, она с удовольствием прижала бы Джессику в темном углу и отщипала по-настоящему.